Утерянная сказка
(последняя сказка для взрослых, ещё не переставших считать себя детьми)

ЧАСТЬ I

Тарк.


 
Глава 3. В которой Тарк описывается устами трактирщика и появляется странный господин

       Гостиница пустовала вот уже три дня, и господин Билл – невысокий и кругленький человечек с очень типичной для его профессии внешностью, несказанно обрадовался постояльцам, «свалившимся на ночь глядя». Он так привык к шумному обществу, что когда в «Гостеприимном Деворе» не оставалось никого кроме повара и прислуги, всегда впадал в уныние, придирался к домочадцам и подолгу стоял у ворот, в ожидании глядя на спускающуюся в долину Девора дорогу.
      А что бы вы думали? Жить на Среднегорье, под самым перевалом, на перепутье дорог и всего в нескольких десятках гар от Тарка – это было… это было необыкновенно. Не весело. Не страшно. Именно – не обыкновенно. Кто бы мог похвастаться, что первый узнаёт о событиях происходящих во всех трёх частях Невии? Конечно, скромный трактирщик – господин Билл. Редкий гонец, скачущий из одной части в другую, не заворачивал на двор «Гостеприимного Девора», и редко у кого не развязывался язык после поднесённой хозяином чарки доброго вина.
      И ещё на Среднегорье было красиво. Очень красиво. Светлые горы ослепляли блеском своих хрустальных склонов. Из-за их льдистых вершин по утрам всходило нежно-розовое солнце. Ощетинившиеся хвойным лесом Тёмные горы, как спящее чешуйчатое чудовище, заглатывали пурпурное солнце вечерами. Господин Билл, не лишённый поэтического взгляда на жизнь, разглядывая как-то изгиб Тёмных гор, сравнил его со спиной спящего дракона, сложившего за спиной крылья и вытянувшего вперёд бородавчатую голову, увенчанную высоким острым рогом. Рогом этим была Красная скала. Она возвышалась багряным шпилем над тёмным лесным массивом и была хорошо видна со Среднегорья при любой погоде и в любое время суток. Особенно впечатляюще и зловеще она выглядела при красной луне. Поговаривали, что на одинокой скале живут Волшебники, колдуны и оборотни…
      Может и враньё… Сам трактирщик никогда не видел ни тех, ни других.
      Но дед его рассказывал ему жуткую историю о том, как в гостиницу пришёл миловидный юноша и вдруг ни с того ни с сего превратился в алый пузырь и на глазах у потрясённых постояльцев вылетел в окно. Оно, конечно, может и перепились все к тому времени и мерещилось им вурдалак знает что, но разговоров вокруг того случая ходило много. Да и таркийцы, везущие в Арно и Девор всякую всячину, тоже говорили, что встретить в малонаселённом Тарке оборотня зачастую проще, чем обычного человека. Может, конечно, и они врали. Их послушать, так в Тарке, вообще водились только ведьмы, колдуны и русалки. Но скорее всего, хитрецы таркийцы просто боялись конкуренции и не хотели, чтоб арнийцы или деворцы прибрали к рукам богатства Тарка, вот и сочиняли разные ужасы. Билл не очень вдавался в изыскания. И как там оно обстояло на самом деле, его мало волновало: в Тарк он не собирался, а таркийских разбойников боялся гораздо больше, чем колдунов. Для него главным было, чтоб не иссякали постояльцы, и чтоб им было бы чем закусить и о чём посудачить за кружечкой того-другого. Тема оборотней и колдунов в этом плане была изюминкой в рассказах Билла. Он любил развлечь постояльцев страшилками и одно время даже хотел устроить нечто вроде небольшого костюмированного представления на тему: «приход оборотня на ужин». Правда, после того, как один такой пробный «приход» произвёл безобразный переполох: побилось много посуды, кто-то подрался, а одну чувствительную сеньору пришлось отпаивать успокоительными каплями, Билл решил обойтись без представлений. Он ограничился тем, что при последнем ремонте и благоустройстве гостиницы так перестроил всё здание, чтобы из окон обширного столового зала открывался вид на перевал «ленивого рыцаря», чуть в сторону от седловины которого, вздымался вверх пик Красной скалы.
      И не прогадал. Разговоры об оборотнях не смолкали. Гостиница редко оставалась пустой, и чтоб три дня кряду не ночевало ни единого постояльца, было редкостью.
      Вот почему, ещё издали завидев одинокого всадника, спешащего вверх по дороге, расторопный господин Билл сразу велел, чтоб поживее накрывали на стол, да приготовили чего-нибудь покрепче – авось удастся задержать гостя подольше.
      Не удалось. Вестовой отказался даже заехать во двор, а новость, привезённая им, развеяла прахом не только эту надежду, но и вообще всякую надежду увидеть постояльцев ближайший месяц. Кому охота странствовать, если на дорогах творится смертоубийство и жертвой бандитов становится не беззащитный одинокий путник, а отряд солдат? Во всяком случае, господин Билл был очень удивлён и обрадован, когда уже под вечер на дороге показались ещё трое всадников, а когда он разглядел, что двое из них девицы, изумление его сменилось недоумением. Видно, нешуточное дело гнало этих людей в Арно, раз они отважились на путешествие.
      - Мы так далеко отъехали от дома, - пояснил Биллу сопровождавший барышень мрачноватый сеньор Доменик, - что нет большой разницы: возвращаться назад или продолжать путь. Никто не знает, в каком направлении скрылись разбойники. Невозможно спрятаться от тигра, когда не знаешь, где он охотится. Только, убедительная просьба, господин Билл: не говорите ничего о разбойниках моим спутницам. Не стоит их пугать. И не забудьте запереть двери.
      Спутницы оказались премиленькие. Особенно младшая: тоненькая, глазастая и мило-непосредственная Дея, которая засыпала его вопросами о Среднегорье и слушала едва ли не с открытым ртом. Вторая, высокая статная Марселла держалась важно и явно любила говорить сама. Она, пока все сидели за ужином, живо описала ему последний деворский карнавал и сообщила, что после него некая сумасбродная Анина навряд ли выйдет замуж в этом году.
      На невинный вопрос Билла: «Это почему же?» ответил сеньор Доменик:
      - Потому что надо поменьше болтать! - сварливо сообщил он и, ни на кого не глядя, добавил, - любой девушке, собирающейся выйти замуж, я бы посоветовал для её собственного же блага почаще держать язык за зубами, у неё ещё будет время, чтобы разочаровать собственного супруга… после свадьбы.
      «Не к жениху ли в Арно везёт он свою кузину?» - наблюдая за надувшимся личиком Марселлы, предположил Билл, но тут Дея, воспользовавшись общим замешательством и игнорируя совет брата помалкивать, произнесла:
      - Красиво у вас, - она смотрела в окно, как раз в сторону Красной скалы и таркийского перевала, и если бы не трагические события, произошедшие сегодня на дороге, Билл непременно бы не удержался и сел на любимого конька: рассказал бы о колдунах и оборотнях.
      - Только странно, что в вашей гостинице совсем нет народа, - продолжала молоденькая барышня. Она оторвала взгляд от гор и скользнула им по залу. Дубовые доски пола, не меньше чем в два локтя шириной, свежо блестели, отдраенные чьими-то стараниями. Столы, тяжёлые стулья и лавки, стоящие вдоль стен, казалось, давно не видели постояльцев. Дея вопросительно улыбнулась: - Я думала, что в таком месте всегда многолюдно?
      - Обычно здесь бывает не продохнуть, - охотно подтвердил Билл. - Герцоги Арно и Девора могут сколько угодно собачиться между собой, а люди всё равно живут и там и сям. И ездят друг к другу в гости. Ведут дела, ссорятся, женятся. И все проезжают мимо старины Билла. Да-а, чтоб в «Гостеприимном Деворе» не оказалось ни души – большая редкость.
      - Вы сказали, Арно и Девора? - Дея вскинула брови. - А Тарка? Разве не здесь проезжают те, кто направляется в Тарк?
      - В Тарк? - рассеянно переспросил Бил, не удивлённый, а скорее уверенный, что Дея как-то неправильно выразилась. - Кому же это нужно – ехать в Тарк? - в свою очередь прочтя лёгкое недоумение на лице девушки, спросил он. - То есть, в Тарк, конечно, едут торговцы по разным там делам, но, как правило, и они не уезжают дальше отрогов Тёмных гор. Там, в предгорье, на вересковой плеши они скупают товар у таркийцев. Но сейчас не сезон: пушнину и древесину везут зимой или ранней весной, оливковое масло – по осени, мрамор…
      - А драгоценные камни? - вставила своё слово Марселла. - Их ведь тоже везут из Тарка?
Билл усмехнулся:
      - С камнями сложнее. Их не везут возами. И никого не оповещают об этом заранее – будьте покойны.
      - Постойте, а путешествующие? - вновь подхватила беседу Дея. - Вы говорите о торговцах, а гости? Что, никто не ездит в Тарк в гости?
      - В гости? - озадаченный Бил привычным жестом пригладил волосы на лысеющей голове. - А шут их знает, юная сеньорита. У них ведь на лбах не написано: «Еду в Тарк». Может, среди всего народа, что тут бывал, и попадались чокнутые, что ехали в гости в это Небом забытое место. Со всеми ведь не переговоришь по душам, верно? А так – чтобы кто-то ехал, а я бы знал… Нет, кроме торговцев, не припомню другого случая.
      Господин Билл заметил, как обе девушки после этих слов сперва переглянулись, а затем одновременно как-то странно посмотрели на Доменика. Что за чепуха? Билл даже перестал жевать и тоже посмотрел на мрачноватого черноволосого молодого человека. Что, этот что ли в Тарк едет? А куда же он барышень денет? Или…
      От мелькнувшего предположения только что проглоченный Биллом кусочек отбивной встал поперёк горла и категорически отказался падать в желудок. Бил закашлялся, глотнул из кружки воды и, веря и не веря догадке, уставился на Доменика. Сеньор на злодея похож не был… Ну, скажем, был не очень похож. Он был похож… Билла вдруг посетило ощущение, что прежде ему доводилось видеть это угрюмое и бледное, словно изваянное из подтаявшего льда лицо. Может молодой человек останавливался здесь прежде? Может он сам таркиец?
      - Как? Как же так? - Билл не отваживался задать нескромный вопрос. - Разве вы направляетесь не в Арно? Вы в Тарк едете?!
      Доменик второй раз за всё время, что провёл за ужином, раскрыл рот. Правда, на этот раз сказал немного. Просто: «да» и снова уткнулся взглядом в тарелку.
      Гоблинова лысина… Вот так дела! Не его, конечно, это была забота – лезть в дела постояльцев, но сейчас у Билла определённо возникло ощущение, что он станет соучастником преступления, если не отговорит или хотя бы не предупредит сеньорит. Он так и не вспомнил, видел ли прежде этого сеньора, но это ничего не меняло. Сеньор был подозрительным.
      - Ехать в Тарк… - произнёс Билл осторожно, вновь приглаживая к голове длинную редкую прядь и не сводя глаз с лица Доменика, - вот так, втроём… гм… Вы хотя бы знаете, что может ожидать вас там? Тарк – дикий и опасный край – это всем известно. Там полно Пустошных дыр, а я, полагаю, вам не надо объяснять, что это такое? - Бил удовлетворённо заметил, что его слова производят некоторое впечатление. А замечание о Пустошных дырах заставило поднять взгляд даже подозрительного сеньора.
      - Я давно не был в Тарке, но насколько мне известно, - сдержанно произнёс он, - все Пустошные дыры отмечены на картах. Во всяком случае, в населённых местах.
      - Какие населённые места в Тарке! - Бил не удержался и даже руками всплеснул. - Да и что такое таркийские карты? Лично я уверен, что не только дыры, но и сами границы Чёрной Пустоши в Тарке не отмечены! Тарк живёт сам по себе и не подчиняется герцогским указам. Его территория не входила в сферу интересов обоих дворов, когда вышел указ о размежевании Невии и Пустоши!
      Доменик неторопливо отпил из кружки и слегка наклонил голову, видимо, соглашаясь:
      - Да. Но таркийцы сами позаботились о том, чтобы разграничить Пустошь и свои земли. Я не слыхал, чтобы в Тарке в Пустошь угождали чаще, чем в Арно или даже Деворе.
      Билл вздохнул. «Он не слыхал! Что вообще можно было слыхать о Тарке? Там что есть, что нет человека – никто не хватится! Но что ж, если кому-то так сильно пожелалось кануть в небытие, удержать его можно разве что силком. Хотя, возможно, этот упрямый сеньор Доменик просто не видит реальности угрожающей им опасности. Пустошь – вещь ужасная, но для деворцев и арнийцев, никогда не сталкивающихся с Ней и не приближающихся к её границам на опасное расстояние, она почти что сказка. Пугалка для детей. Но если не Пустошь…» - Билл глянул на очаровательных барышень и решил зайти с другой стороны:
      - Хорошо, даже если не говорить о Пустоши, всё равно: Тарк опасен сам по себе! Он непредсказуем, а таркийцы непредсказуемы ещё больше! Они настоящие разбойники, а те, кто не разбойники – все, как на подбор, полоумные! Вы не успеете спуститься с гор, как вас непременно ограбят и… - он покосился на девушек, поймал на себе хмурый взгляд Доменика и повторил, - … и ограбят. Даже ругательство такое есть… как там… э… «таркийца вам на голову». Или поговорка: «По Тарку невредимым проехать – что заново родиться: не утонешь в болоте – так заблудишься в лесу, не встретишь оборотня – так нарвёшься на таркийца!». Кстати, дамы, никто не знает, что может прийти в голову даже самому мирному с виду таркийцу!
      - Что может прийти ему в голову? - Марселла отодвинула от себя столовый прибор и посмотрела на Билла своими тёмными дерзкими глазами. В них читался не испуг, а скорее какое-то неподдельное любопытство. Ожидание откровения, что ли?
      Бил, смущённый новой догадкой, крякнул и опустил взгляд. «Свет Небесный, не везёт ли этот Доменик её в жёны какому-нибудь таркийцу?! Да ещё, поди, расписал его, точно сказочного принца! А тут я со своими рассказами! То-то услужил этому неприветливому парню! Да, тему таркийцев, пожалуй, лучше оставить в покое. Попридержать коней, как говориться. Что-то я сегодня постоянно говорю невпопад! Нервы, наверно, расшатались».
      Билл вскочил с места и, словно за суетой позабыв о вопросе Марселлы, поспешно принялся собирать со стола. Сходил на кухню, хотя в этом не было никакой необходимости, а когда вернулся с подносом, уставленным чайными чашками, деворцы всё ещё молчали.
      Доменик стоял у окна, тревожно всматриваясь в наступившую на улице ночь. Дея следила за ночной бабочкой, кружащейся вокруг света лампы. Марселла просто сидела. Биллу показалось, что облачко печали и нерешительности осело-таки на её самоуверенном личике. Во всяком случае, едва он появился со своим подносом, её глаза метнулись к нему, будто ожидая продолжения прерванного разговора. Поистине, этой деворской барышне разговор о таркийцах, видимо, показался занимательным, чего нельзя было сказать о её мрачном кузене. Он встретил       Билла отнюдь не любезной улыбкой.
      Однако, недаром господин Билл с детства привык общаться с постояльцами. Каких только чудиков не попадалось ему на долгом веку. Он умел уходить от конфликтов и переводить разговор в нужное русло раньше, чем нарывался на серьёзные неприятности. «Клин клином вышибают», - сейчас сказал он себе и внезапно решил, что этим клином станет разговор о Волшебниках. Раньше он не хотел о них говорить, но теперь подумал, что если немножечко подпустить мистики, хуже не будет. Все любят посудачить про разное эдакое, и это лучше всего отвлекает от насущных проблем, которые видимо имеются у этого сеньора-опекуна.
      - Я в Тарке сам не был, - услужливо пододвигая чашку Марселле и краем глаза наблюдая за стоящей у окна фигурой, сообщил Билл. - И с таркийцами общался очень мало, знаю лишь, что во всех книгах Тарк описан слишком э… противоречиво. Одни восхищаются им, другие, напротив, дрожат при одном его упоминании. Возможно, он действительно прекрасен, но от самих таркийцев я слышал, что там даже летом идёт снег, а…
      - А зимой хлещут непрерывные ливни! Я читала об этом! - неожиданно подхватила Дея и, перебросив косу с одного плеча на другое, увлечённо продолжила: - В книге было написано, что там ещё много разных гадов, то есть… ой, - она стрельнула озорными глазами в сторону Марселлы и поправилась, - не людей – гадов. А гадов, в смысле – рептилий. И ещё там было написано, что в Тарке есть деревья – людоеды.
      - На счёт деревьев не скажу… не слышал, - Билл, обрадованный этой неожиданной поддержкой, заговорил уверенней, - а вот то, что именно в Тарке на Красной скале стоит замок оборотней – совершенно верно! Волшебники живут на склоне, который спускается в Тарк, и мучают в подвалах своего замка всех э… самоуверенных растяп, которые им попадаются!
      Эффект получился грандиозный. Марселла прикрыла ладошкой испуганно открывшийся рот, Дея смолкла на полуслове и с трепетом испуганной птички, следящей за приближением к гнезду змеи, смотрела на Билла. Только Доменик почему-то холодно усмехнулся.
      Эта-то полуулыбка-полуусмешка и задела скромного трактирщика. Не будь её, он бы сказал, что, мол, много чего болтают про Тарк – и дело с концом. Ну, может, ответил на какую пару вопросов, но улыбка Доменика… она подзадорила его, как бутылка пьяницу, а задиру вид первой крови. Била понесло:
      - Напрасно вы усмехаетесь, мой господин, - произнёс он, глядя на Доменика почти с осуждением, - то, что лично вы никогда не встречались с оборотнем, хоть и бывали в Тарке – совсем не значит, что оборотня нет. Я тоже, врать не стану, не видал его сам. Но его видели другие, причём при таких обстоятельствах… - голос Билла прозвучал трагически похоронно и угас на какой-то таинственно-скорбной ноте. Обе барышни придвинулись ближе друг к другу. Но лицо Доменика по-прежнему мало изменилось, хотя слушал он внимательно.
      - Думаете, оборотни страшны тем, что прыгают с ветвей на проезжих в образе какого-нибудь жуткого монстра? - продолжал Билл, понизив голос и придвинув лицо ближе к свету лампы. - Не так всё просто. Они являются к вам в образе кого-то хорошо знакомого и обманом завлекают к себе на скалу. Они хитры и коварны! И сейчас я могу быть на самом деле не я, - он выдержал впечатляющую, таинственную паузу, - а оборотень…
      Да, это он сказанул… Пожалуй, что и чересчур. Марселла отпрянула к спинке стула. Дея, напротив, чуть подалась вперёд, только руки со стола убрала и спрятала их под столешницу.
      - Послушайте, зачем вы нас пугаете? - тихо произнесла она. Глаза у неё стали в пол лица и блестели в свете помигивающей лампы, как два ночных светляка. - Вы это специально, да? В Тарке живёт наш кузен, он прислал нам письмо, и мы едем к нему в гости. Зачем бы он стал звать нас в такое ужасное место?
      Билл, хоть и чувствовал, что перебирает, не смог отказать себе в удовольствии поддать жару ещё чуть-чуть:
      - А может, это вовсе и не он вас звал? - небрежно и в то же время зловеще предположил он, - …может быть, вашего кузена давно уже нет в живых?
      - Как нет в живых? А кто же нас звал? - выдохнули в один голос Дея и Марселла
      - Да кто угодно. Оборотень, например. Оборотень мог прислать вам письмо, чтобы заманить в ловушку, - медленно произнёс Билл, и тут, замершая у окна долговязая фигура, наконец, ожила и шевельнулась.
      Проняло-таки. Билл заметил, что взгляд серых, внимательно сузившихся глаз Доменика, словно обрёл материальность – стал острым, как наконечник копья, и упёрся в ему в лицо. Наверно, Билл бы испугался, если б вслед за этим взглядом не последовало какой-то неуловимой перемены в лице самого молодого человека. Напряжение? …неуверенность? …недоверие? …сомнение? – что-то неопределимое на миг изменило его черты, после чего сеньор быстро пересёк залу и, опершись длинными, крепкими кистями на стол, наклонился к голове Билла.
      - Ну хватит. Хватит болтать ерунду, - отчётливо произнёс он, но не грозно, как можно было ожидать по его нависающей над Биллом позе, а как будто устало. Чёрная прядь упала на бледное лицо, и сквозь сетку волос на Билла смотрели серые и печальные, как дождливый день глаза.
      И Билла вдруг осенило. Он явственно вспомнил: ну, конечно же, он видел этого мрачного парня прежде!
      Только тогда сеньор действительно был парнем – долговязым худощавым подростком из тех, про которых говорят: соплёй перешибёшь. В прежние времена он частенько останавливался в гостинице. Приезжал один и отличался от прочих постояльцев тем, что всегда держался особняком: ни с кем не судачил, но и не уходил спать, пока в зале было ещё полно народу. Просто сидел одиноко в стороне и молча смотрел в окно. Запомнился же он Биллу после одного случая.
      Дело тогда было к полуночи. Билл уже раздумывал, чем угощать гостей на завтрак, когда один деворец – грузный задиристый великан, раздосадованный некой несговорчивой красоткой, стал буянить и приставать к постояльцам, нарываясь на ссору. Одни отшучивались. Другие поспешно уходили. За несколько минут зал опустел вдвое: остались только те, кто также, как разошедшийся деворец, жаждали поучаствовать в хорошей потасовке и те, кому любо-дорого было на неё посмотреть. Молчаливый парень, как теперь выяснилось – Доменик, оказался среди тех, кто не двинулся с места.
      Не сказать, конечно, чтобы сам господин Билл был в восторге от подобных заварушек, но ночные баталии были неотъемлемой частью его коммерции и хочешь не хочешь, а приходилось мириться с тем, что подвыпившим господам время от времени необходимо расквасить чей-нибудь нос. Почему-то на тот раз деворцу приглянулся именно нос Доменика, хотя подобный выбор казался откровенно странным. Размазать худосочного парня по стене было раз плюнуть. Но парень, вероятно, был сам виноват: как-то неправильно, «не по рангу» отреагировал на насмешку в свой адрес, потому что как раз в тот момент, когда Билл, пропустивший начало «беседы», вернулся в зал с двумя крепкими работниками (он всегда звал их, как только в воздухе начинало попахивать мордобоем), деворец и Доменик уже стояли друг против друга.
      Щёки деворца горели от выпитого вина и возмущения. Его джорне валялось на лавке, а под тонкой тканью рубашки бугрились мускулы. Доменик, затянутый в глухое чёрное фарсетто, казался против него каким-то засушенным стручком, и тем не менее вместо того, чтобы подставить под увесистый кулак собственный нос и видом пущенной крови утихомирить вояку, решительно потянул из болтающихся на бедре ножен меч. И тем подписал себе смертный приговор.
      О юность! Как запальчива ты, как горяча в своём самомнении! Обнажить первому меч – это было прямым вызовом. Это значило переступить черту, за которую невозможно вернуться не дав подобающего удовлетворения противнику.
      «Пока клинки в ножнах, - поучал Билла его отец, бывший владелец гостиницы, - настоящей крови не будет. Дай всем спустить пары, а затем вели своим детинам растащить сцепившихся. Но если в дело пошли мечи – это конец. Обнажённая сталь – это договор с печатью и росписью обоих сторон, который гласит: «склока – наше дело и никому не встревать меж нами». Это значит, на твоих глазах будут драться, а ты не вправе вмешаться до тех пор, пока один из дерущихся не запросит пощады или не умрёт.»
      О том насколько верны были эти слова бывшего трактирщика, Билл убедился на собственном опыте. Четыре раза за время его управления ему не удалось предотвратить поединка, и дважды исход его был летальным для одного из драчунов.
      - Ого, какой шустрый оголец, - увидев меч в руках у сопляка, деворец несколько сбавил темп. Кулаки отменялись, а поединок на мечах со столь слабым противником, видимо, даже по его ощущению смахивал на убийство. Но отступать без показательной выволочки было бы просто неприлично. Парня следовало проучить.
      - Арнийская козявка, - вкладывая в тон как можно больше снисходительного презрения, процедил деворец, - ты хотя бы знаешь, что об эту игрушку можно порезаться? Вложи-ка её в ножны и спусти штаны. Вот этим ремнём я восполню пробелы в твоём воспитании.
      - Парень, мы всё уладим, - нарушая правила, вмешался даже Билл. - Спрячь меч. А?
      - Ага. Щас, - Доменик коротко глянул в сторону трактирщика и усмехнулся холодно и зверовато. - Чтобы эта горилла вышибла мне все зубы своими пудовыми кулаками?
      - Парень на твоём месте лучше расстаться с зубами, - тихо посоветовал один из сердобольных постояльцев, но было уже поздно. Сталь деворца с обжигающим слух свистом покинула ножны.
      - Что ж, если твоим зубам не нравятся мои кулаки, моему мечу придутся по вкусу твои кишки, - великан – деворец выпрямился над Домеником и отпихнул ногой лавку.
      Билл скорбно закрыл глаза. Он не подсчитывал убытки – после этого поединка гостиница не понесёт значительного урона – он жалел упрямого парня. Он знал, что сейчас услышит: звон встретившихся клинков, короткий скрежет, тихий вздох и звук падающего тела.
      Вот он – звон …короткий скрежет …приглушённый возглас и звук падающего… Не тела.       Громыхающий звонкий звук, словно на пол упал тяжёлый медный поднос.
      Билл открыл глаза. Парень стоял на том же месте с зажатым в руке мечом. Деворец тоже стоял, но был безоружен. А его меч валялся в той стороне, откуда Биллу послышался металлический грохот. На лице деворца застыло выражение, обычно свойственное идиотам. Он не понял, что произошло, но разъярённый неудачей, не раздумывая, кинулся на противника с голыми руками. Лишь блеск металла возле самых глаз вразумил его и заставил вернуться за оружием, однако, его вторая атака закончилась примерно тем же. Едва клинки скрестились, меч великана непонятным (ни для него самого, ни для окружавших) образом вылетел из руки, описал дугу и, воткнувшись в доски пола, закачался из стороны в сторону, как часовой маятник.
      Когда клинок, вывернув кисть владельца, покинул её в третий раз, протрезвевший деворец не бросился за ним, а пораженно уставился на Доменика, словно заподозрив его в колдовстве:
      - Парень, как… как ты это делаешь?
      Доменик молча поднял выбитое оружие деворца прикинул на руке, удовлетворённо кивнул и обронил скупо:
      - Так и есть. У тебя неверно сбалансирован меч.

      …Господин Билл вынырнул из воспоминаний. Серые строгие глаза молодого сеньора всё ещё смотрели на него.
      - Я тебя узнал, парень, - произнёс Билл, - простите, сеньор, - ему вдруг стало не по себе от того, что он при нём затеял разговор про колдунов. Конечно, Доменик слышал все нелепые байки, что на протяжении нескольких лет плёл радушный хозяин гостиницы и, наверно, именно ими была вызвана зацепившая Билла усмешка. Эх, не стоило сегодня скатываться на любимую тему. После случившейся истории молчаливый сеньор Доменик, с малолетства знающий толк в оружии, определённо внушал уважение.
      - Вас прям не узнать. А это, стало быть, ваши сестрёнки, да… летит же время. Я вас помню небось не старше этой востроглазой, - Билл пытался кое-как сгладить возникшее напряжение, но по лицу Доменика уже нельзя было понять, сердится он или нет.
      Он сел напротив и всё также устало и… то ли недоверчиво, то ли задумчиво, смотрел на него.
      - Господин Билл, вы могли бы ответить мне на один вопрос, - неожиданно сказал он. - Только честно.
      Билл кивнул с выражением «в лепёшку расшибусь, а всё как есть расскажу».
      - Вы много слышите и много говорите об… оборотнях. Колдунах на Красной скале. Но вы сами верите во что-нибудь из этого? Например, в Волшебников?
      - Как в то, что вы, сеньор Доменик, сидите сейчас передо мной, а лет десять назад усмирили на моих глазах детину превышавшего вас ростом, весом и возрастом, - честно признался Билл, и помолчав, добавил чуть тише, - не знаю: есть на самом деле Волшебники или нет их… но верить в них – верю.
      Доменик едва приметно улыбнулся, будто показывая, что оценил тонкость ответа:
      - Ну хорошо. А в то, что оборотень может прислать приглашение в Девор от лица какого-нибудь сеньора?
      - Не верю, - Билл покаянно покрутил головой, - в это не верю. Сболтнул, простите, просто так. Ради красного словца. Или точнее…. - трактирщик осторожно наклонился ближе к Доменику, - допускаю, что оборотень может проделать такую штуку. Но не понимаю: зачем это ему. К чему надрываться? Чтобы кого-то помучить, ему достаточно отловить какого-нибудь таркийца. Ой, - он испугался, что вновь сказал что-нибудь неуместное, стрельнул глазами в сторону барышень, но Доменик не рассердился, а чему-то удовлетворённо покивал.
      Тогда Билл наклонился ещё ближе, хотя в пустом зале было настолько тихо, что едва ли эта мера могла помешать девушкам услышать его слова:
      - Вы отличный фехтовальщик, сеньор, но среди народа ходят упорные слухи, что колдуна убить нельзя. Никакое оружие не может причинить ему вреда. И это я говорю вам не ради красного словца. Если вам так уж непременно надо в Тарк, то мой вам совет: не пренебрегайте проезжим трактом. Следуйте до вересковой плеши и ни в коем случае не сворачивайте к оврагам. Так говорят все таркийцы. Чем дальше будет пролегать ваш путь от Красной скалы, тем спокойнее он будет.
      Билл поднялся с места и, пригасив фитилёк лампы, указал на окно:
      - Видите? Вон вздымается пик Красной скалы.
      Доменик повернул голову. А девушки, взявшись за руки, поднялись с места и подошли поближе. В окутавшем зал мраке, сделалось немного жутковато. Бледно-синий, разделённый деревянными планками, прямоугольник окна светился на черном фоне стены, как ворота в поднебесный мир. Луна освещала горные склоны. Холодные светлые полосы её света были размазаны по «драконьему рогу». Из-за них пик казался не таким, каким он обычно виделся при солнце: пурпурно-красным – словно густо вымазанным свежей кровью, а бордово-сизым – как труп утопленника. Билл тихо продолжал:
      - Пик виден только отсюда из окон. И со двора. А когда завтра вы будете подниматься к перевалу, он исчезнет из вида и появиться вновь уже на той стороне, в Тарке.
      - И как вам не страшно жить здесь, - голосом, в котором чувствовалась лёгкая дрожь произнесла Марселла, - всё время смотреть на эту жуть!
      - Это дело привычки, - по-житейски пожал плечами Билл. Он потянулся за лежащим на подоконнике огнивом, чтобы вновь зажечь лампу, и тут какая-то тень упала на окно. Прежде, чем Билл успел сообразить, что это, или хотя бы испугаться, ужасная белоглазая образина придвинулась с противоположной стороны вплотную к стеклу и посмотрела на него.
      Билл вскрикнул и уронил лампу.
      Он, наверно, осел бы на пол, если б рука Доменика вовремя не подхватила его под локоть.
      - Что ещё? - Доменик, несомненно, никого не заметил и отнёсся к испугу Биллу, как к очередному представлению.
      Оказалось, что Билл даже не может ничего толком объяснить. Челюсть прыгала. Слова не выталкивались. Перед взором маячило белоглазое… лицо? Морда! В памяти всплывали слова покойного родителя: «Не увлекайся, сынок, разными баснями. Не кличь беду. Поверь, слова имеют свойство материализоваться. Тот, кто часто упоминает разную нечисть, рано или поздно встречается с ней. И поверь, бедолаге уже всё равно, наяву это или в бреду».
      Донёсшееся громыхание дверных замков со стороны чёрного входа пронзило трактирщика новым приступом ужаса. Он ухватился за руку Доменика, как за последний оплот спасения от грядущего безумия. Но тяжёлые приближающиеся шаги, скрип половиц и хлопанье открывающихся дверей услышал не только он. Девушки повернули на звук головы, а Доменик напряжённо взглянул на трактирщика:
      - Вы разве не заперли дома?
      - Кажется з-запер, - ответ слетел сам собой, но прозвучал не очень уверенно, - там должен сидеть Вилли. Я велел ему никому не открывать.
      Доменик резко выпрямился, стряхнул мешавшую ему руку Билла и как тогда, десять лет назад, неторопливым, но решительным движением потащил из ножен меч. Слава Небесам!
      Слава Небесам, что в этот ужасный миг рядом с Биллом оказался этот хмурый, упрямый сеньор! Кто бы не приближался к двери, но Билл дорого бы дал, чтоб сеньор Доменик вот так стоял рядом с ним: лицом к дверям и спиной к застывшим в тревожном ожидании девушкам.
      Наконец, тяжёлые шаги стихли у самого порога, брякнуло железное кольцо, и дубовая дверь рывком распахнулась.
      Огромная человеческая фигура как будто распёрла собой дверной проём. Заняла его весь и остановилась, медленно поводя из стороны в сторону странно большой и абсолютно гладкой головой. Темнота мешала Биллу разглядеть черты лица вошедшего, а его собственная рука с огнивом безвольно повисла вдоль тела. Спину окатывало волнами мурашек, волосы на загривке поднялись, как у испуганного кобеля.
      - Пустошь и вурдалаки! - если сеньор Доменик и был напуган, то не настолько, чтоб это показать. - Билл, зажгите же в конце концов свечу, раз вас угораздило разбить лампу.
      Фитиль вспыхнул только со второго щелчка, и в трепете робкого пламени, Билл, насколько это было возможно, разглядел новоприбывшего.
      Прежде всего, одет он был в светло-алый плащ, который после разговоров о Красной скале навевал неприятные ассоциации. Но это первое впечатление, наверно, сгладилось бы, если б не внешность ночного гостя. Он сделал шаг, и при этом движении накинутый капюшон соскользнул с его головы, явив взорам на редкость безобразную голову.
      Биллу приходилось видеть уродов. При герцогских дворах собиралось множество уникальных страшилищ. А путешествуя по Невии, герцоги везли самые выдающиеся экземпляры своего паноптикума с собой. Бывали они и в гостинице. Но этот… этот незнакомец был просто урод среди уродов. Видно, он пережил тяжёлую болезнь, потому что кожа его большого, с рожденья деформированного лица, была сморщена, как кожура сухофрукта, и изрезана глубокими морщинами, которые скорее напоминали шрамы. Из-за них определить возраст господина было затруднительно. Ему могло быть и сорок, и пятьдесят, и шестьдесят. Растянутый, почти безгубый рот тонул в резких складках. Небольшие глаза прятались под сведенными к переносице кустистыми рыжеватыми бровями. Точно такая же красноватая жёсткая поросль покрывала голову. Бил не очень понял, отчего сквозь окно рожа странного господина показалась ему белоглазой, вероятно, это была причуда лунного света, потому что глаза у незнакомца были жёлто-карими и походили на глаза птицы. Они с безучастным выражением осматривали полутемный зал, скользя по сбившимся в кучу людям равнодушно, как по стенам. Оружия при подозрительном господине не было.
      - Доброй ночи, сеньор, - дребезжащем от пережитого страха голосом произнёс Билл после того, как заметил, что Доменик также позволил себе расслабиться: положил меч на лавку рядом с собой и кивнул девицам, чтоб они сели по местам.
      Странный господин не только не соизволил отозваться, но и никак не отреагировал на обращённые к нему слова. Он продолжал шарить взглядом по столам, как будто пытался отыскать забытую здесь вещь.
      Молчание воцарившееся в зале было гробовым. Отпустившее на мгновенье беспокойство снова сжало сердце несчастного трактирщика.
      «Какого гоблина ему здесь надо! - думал он, наблюдая за монстроподобным «гостем» и косясь на скрыто-напряженного и ставшего таким родным Доменика. - Неужели это красное чучело – оборотень? Неужели ты доболтался-таки до беды, бестолковый Билл?».
      Незнакомец тем временем пересёк зал и, подойдя к прилавку, заглянул в стоявшие на нём чистые кружки, после чего указал пальцем сперва на одну из них, а затем себе на открытый рот.
Билл со всех ног кинулся в кухню. Самое простое, но человеческое желание, выраженное ужасным незнакомцем, заронило в сердце трактирщика надежду, что всё не так плохо. Дрожащими руками переставляя бутыли и кадки, он попытался убедить себя в обыденности происходящего.
      Гоблинова лысина, и чего он так перетрусил? Просто немой урод, который наверняка идёт ко двору, чтоб наняться на работу. Вот до чего доводят разговоры про оборотней и разбойников! А Вилли, привратника – Вилли, надо хорошенько отлупцевать, или лучше ополовинить ему заработок за то, что открывает дверь кому попало, даже не посоветовавшись с хозяином!
      Когда Билл вернулся в зал с полным кувшином не самого плохого вина (хотя в его подвальчике можно было отыскать и кое-что получше), немой незнакомец сидел за столом, вытянув впереди себя большие руки. Билл только теперь заметил, что руки его скрыты под перчатками такого же ярко-алого цвета, как и чудовищный плащ. «Впрочем, - тут же одёрнул он себя, - для ярмарочного пугала одет он вполне подходяще».
      Немой почти выхватил кувшин из рук трактирщика, жадно, через край приложился, но, сделав два больших булькающих глотка, поставил кувшин на стол и тряхнул головой, изображая явное недовольство напитком. Билл с тихим испугом посмотрел на немого. О Небеса, не собирается ли он подобным образом перепробовать всё, что есть в запасах трактирщика? Разве возможно будет предложить кому-нибудь напиток к которому прикасались губы этого кошмарного господина, и есть ли у него монеты, чтобы оплатить подобную дегустацию?
      Ища поддержки, Билл обернулся в сторону Доменика и барышень, которые наспех пытались влить в себя остатки остывшего чая, желая поскорее исчезнуть из зала. К ним же обратился немигающий взгляд немого, а затем красная рука указала на стоящий на подносе чайник.
      - Чаю? - выскочило у трактирщика.
      Немой отрицательно мотнул головой, и с уст трактирщика испуганно слетело:
      - Воды?
      Точно. Он хотел воды. Просто воды. Очень много воды.
      Бил снова бросился в кухню, опасаясь, как бы немой не увязался следом. Но нет. Он дождался его в зале и только опять выхватил кувшин из рук, не дав налить себе в кружку. Он всё пил и пил. Вода ручейками текла по его бугристому подбородку и капала на одежду. Пустошь и вурдалаки! – как выражался милый сеньор Доменик, но, похоже, легче было напоить пару коней, чем этого ночного бродягу! Не проще ли было притащить ведро или отправить его на двор к колодцу? В немом господине поместилось два полных кувшина! Такого Билл ещё никогда не видел.
      Третий поднесённый кувшин немой вылил себе на голову, предварительно стянув с себя перчатки. При этом движении руки его обнажились из прорезей плаща до самых локтей, и Билл увидел, что кожа на них шершавая, словно сухая древесная кора и покрыта глубокими язвами. Под квадратными пластинами ногтей скопилась грязь, а на правой кисти, сбоку от мизинца, шевелился лишний палец. Свет Небесный! Билл гадливо отвернулся. О… нет. Это не шут и не ярмарочный урод, Это, наверно, палач и могильщик в одном лице. А язык ему вырвали, чтоб поменьше болтал о чёрных делах своего господина.
      Доменик всё это время также не сводил насторожённых глаз с шестипалого, но стоял на другом конце зала и при тусклом свете единственной свечи навряд ли разглядел его в подробностях.
      - Билл, - произнёс он когда трактирщик подошёл. -пожалуйста, проводите девушек к спальне. Я посмотрю за… за этим, пока вы будете заняты.
      Билл благодарно кивнул и поднял одну из котомок, чтоб в следующий миг опять уронить её на пол.
      - Покажите мне Красную скалу, - пророкотал голос позади него.
      И Билл, не веря своим ушам, обернулся. Да. Судя по обескураженным лицам остальных, этот голос – слишком низкий, но не хриплый – принадлежал немому господину. Билл не нашёл ничего умнее, как поинтересоваться:
      - Как… вы… разве… можете говорить?
      - Да.
      Билл схватился рукой за сердце. Гоблинова лысина и пятка в придачу! Сегодняшние постояльцы не отличались разговорчивостью, по крайней мере, мужчины. Кто б мог подумать, что он не немой!
      Шестипалый молча ждал ответа на свой вопрос, в то время как Билл может быть впервые в жизни задумался о том, зачем его спрашивают о Красной скале.
      - Чего же её показывать? - справиться с дрожью собственного голоса не было никакой возможности, но Билл нашёл в себе силы махнуть рукой в сторону окна. - Вон она, любуйтесь.
      - Да вы сами-то, часом, не оттуда? - ледяным тоном поинтересовался Доменик.
      Бил кинул на него умоляющий взгляд. Ох, кем бы ни был этот шестипалый урод: оборотнем или отбившимся от шайки разбойником, не стоило сердить его, коли уж он был настроен сравнительно мирно.
      К счастью, незнакомец не придал никакого значения реплике арнийца и, обернувшись к окну, уставился на вздымающийся пик.
      - Что-нибудь ещё, мой господин? - заискивающе произнёс Билл. - Как, кстати, позволите вас называть?
      Впервые в обращённом к Биллу взгляде мелькнула искра какого-то интереса.
      - Называть? - переспросил он.
      - Ну да. Позвольте узнать ваше имя?
      - Имя?
      - Имя, имя, - закивал Билл. Гоблины и вурдалаки! У урода явно были проблемы: если не со слухом, то с головой!
      - Да. Имя необходимо, - согласился тот и неожиданно улыбнулся. Билла едва не стошнило от вида прогнивших зеленовато-коричневых дёсен и редких зубов.
      - Зовите меня… Морх. Да, Морх. Так будет лучше всего.
      - Отлично, господин Морх. Желаете что-нибудь ещё?
      - Воды. Воды с собой.
      - Вы разве не останетесь ночевать?
      Морх медленно наклонил голову:
      - Мне надо идти.
      Разумеется, его никто не стал уговаривать переночевать. Бил был уверен, что всем захотелось, чтобы господин Морх оказался как можно дальше от этих мест. Он поскорее наполнил кожаный бурдюк водой и, даже не спросив за него платы, с недоверчивой улыбкой всучил его Морху. Доменик вызвался проводить господина и запереть за ним двери.
      Несколько секунд в зале царило молчание. Лишь из коридора доносился звук удаляющихся шагов. Билл, ещё не веря в своё счастье, прислушивался, а когда входная дверь клацнула железом, с облегчённой улыбкой обернулся к барышням.
      - Ну и уродина, - тихо прошептала Марселла.
      Лицо Деи выражало странную смесь тревоги и жалости:
      - Кто он?
      - Оборотень? - вырвалось у Марселлы и обе девушки испуганно посмотрели на Билла.
      - Да, пожалуй, он больше похож на оборотня, чем на человека, - согласился трактирщик, брезгливо убирая со стола оставленные Морхом кувшины. Несомненно, их придётся теперь выбросить. Ещё неизвестно, какую заразу таскает на себе этот… Морх. - Только дело в том, - продолжил он, - что говорят, будто оборотни предпочитают прикидываться красавчиками, а не уродами. Ведь они стараются не привлекать к себе внимания… до времени.
      - А если это был оборотень в своём настоящем обличье? - стараясь говорить по-прежнему тихо, сказала Марселла.
      - Зачем же он тогда спрашивал про Красную скалу? - изумилась Дея.
      - Вот и я подумал: зачем? - подхватил Билл. - Честно признаюсь, но создаётся такое ощущение, что этого кошмарного господина Морха интересуют не сплетни, а как туда пройти.
      - Да бросьте, - возмутилась Марселла, - кому это нужно?
      - Уж не знаю… кому.
      - А мне кажется, - произнесла Дея, - что ему просто был нужен ориентир. Бедняге кто-то сказал, что чтоб добраться, например, до Тарка, ему нужно держать направление на Красную скалу, вот и он спросил нас о ней.
      - Ну ты скажешь тоже – «бедняге», - фыркнула Марселла, передёргивая плечами и оставляя без внимания предположение Деи. - Посмотрела бы я на тебя, если б ты встретила его в лесу. Ты видела эту морщинистую рожу? Страсть такая, что не усну ночью. А руки видела?!
      - Видела, - Дея кивнула и почему-то слегка покраснела. - Только безобразная внешность ведь ещё не признак уродства души? У меня такое чувство, что мы выгнали человека, о котором ничего не знаем, на ночь глядя. Мы испугались, сами не зная чего.
      - Он ушёл сам, - резонно возразил Билл, подумав про себя, что если б милая барышня знала о происшествии на дороге, то, верно, не была б так сердобольна. Марселла тут же ему поддакнула, словно мысли прочитала:
      - Вот именно. Ещё не хватало, чтоб он тут заночевал. Кстати… это ты только сейчас так говоришь, будто тебе всё равно. А пока он был здесь, я видела: на тебе самой не было лица от страха и отвращения.
      Биллу показалась, что барышня покраснела сильнее прежнего. Наверно, в словах Марселлы содержалась доля правды. Дея смущённо опустила глаза и…
      - Перчатка! - она ахнула и, проворно наклонившись, выудила из под лавки красный лоскут, - Господин Морх уронил свою перчатку и ушёл без неё!
      - Брось её, - в голосе Марселлы слышалось явное неодобрение, а когда Дея перевела вопросительный взгляд на Билла, будто бы спрашивая, как поступить с находкой, он малодушно пожал плечами, не выражая желания взять алый шматок в руки.
      В следующий миг произошло то, чего Билл никак не мог ожидать: Дея, на ходу обронив: «я догоню его», выскочила за дверь. Это случилось так внезапно, что Билл не успел ее остановить. Ему пришлось последовать за ней.
      В коридоре стояла темень, но Биллу, конечно, хорошо были знакомы все закутки в собственной гостинице, а вот Дея бежала на удивление легко и быстро. Бил смог догнать её только у входной двери, но там, поражённый увиденным, он остановился как вкопанный…
      Тяжёлая дубовая дверь была сорвана с петель… вернее, выворочена вместе с петлями. Кованые, чуть тронутые ржавчиной скобы болтались на её торце, а на толстых, покривлённых неимоверным усилием гвоздях, как остатки мяса на клыках вурдалака, засели куски древесины. Чья-то заботливая рука прислонила дверь к наружной стене дома так, что из тёмного коридора она казалась распахнутой настежь. Поэтому Дея проскочила в проём, ничего не заметив, но господин Билл, забыв обо всём, несколько секунд оторопело разглядывал разрушения, пытаясь представить, какой силой должен обладать человек, способный их учинить. Выходит, Вилли был не при чём, и вовсе не он впустил в дом ужасного господина? Морх вошёл э… вломился без спроса?
      Дею Билл увидел у самых ворот. Она вглядывалась в спускающуюся вниз пустынную дорогу и обернулась на шум его шагов. В её руке темнела красная перчатка, в глазах плескалось отчаяние.
      Никого больше не было. Ни Морха, ни Доменика.
      Биллу стало нехорошо.
      Небесный купол над головой вдруг сдвинулся с места, звёзды, вообразив себя кометами, повалились куда-то к горизонту, оставляя бледное голубое сияние от своих хвостов; потом перед взором внезапно мелькнули верхушки падающих деревьев, въехала часть забора и что-то больно тюкнуло Билла по затылку…
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
      - … ты думаешь, он тоже идёт в Тарк?
      - Я так не думаю. В Тарк так не пройти… разве что в его северо-западную часть. Но во-первых, это совершенно дикие и безлюдные места, а во-вторых, даже туда проще попасть по тракту.
     - А куда же он идёт?
     - Дея, ну откуда я знаю, «куда»? Куда можно идти таким странным маршрутом? Если бы это не звучало так абсурдно, я бы сказал, что он направляется туда, куда узнавал дорогу…
     - …бедный Билл. Может, нам перенести его в дом? Он, кажется, сильно ударился. Эй, господин Билл, вы слышите меня?
     Билл разлепил веки, почувствовав, что кто-то тормошит его, и увидел над собой небо и две склонённых головы.
     - Слава Небесам, он очнулся, - обрадовалась Дея и следом Билл понял, что под его головой шевельнулось чья-то рука.
     - Как вы себя чувствуете? - Доменик помог Биллу сесть.
     - О Небеса! Я чувствую себя прекрасно, если не считать того, что я подвернул ногу и ударился головой. Но как вы меня напугали! Прямо дух вон. Ох, до сих пор колет в груди и вот здесь ноет,      - Билл дотронулся рукой до затылка, ощутил здоровенную шишку и тупую боль в ней. - Здорово я приложился… Но как же я рад, что вы живы! Я уж подумал, что с вами… Пустошь знает что уже с вами, я подумал! Куда же вы подевались, сеньор Доменик?
     - Вышел поглядеть, куда направит свои стопы господин Морх.
     - И куда?
     Доменик махнул рукой, и Билл проследил за ней взглядом.
     Среднегорье озарялось полной луной. Полосы света чередовались с чёрными провалами тени. Кустарники и деревья лепились по склонам, но дорога, поднимавшаяся в расщелине гор и ведущая к таркийскому перевалу, была пуста и просматривалась далеко вперёд.
     - А теперь немного левее… на косогоре, - подсказал Доменик.
     Бил перевёл глаза и увидел. Знакомая, закутанная в плащ, фигура тащилась по хорошо освещённому склону вдоль хребта Тёмных гор.
     Пустошь и Тьма! Билл суеверно поёжился. Или у этого Морха имелось логово где-нибудь в отрогах гор или же… он держал путь на Красную скалу.





Данный текст принадлежит Вастепелев и К* ©.
Бездоговорное использование текста и его частей: воспроизведение, переработка (переделка) и распространение без указания авторства и ссылки на источник, запрещается.