Рабочий день закончился в шесть. Деньги кончились в пол двенадцатого. Раньше чем обычно. Больше в этом баре мне делать было нечего и я направился к выходу. Очень осторожно, стараясь не толкнуть кого-нибудь и не нарваться на ссору я обогнул столики и приблизился к двери. Пройдя мимо охранников я уже выходил наружу, внимательно глядя под ноги, чтобы не скатиться вниз по скользкому покатому полу. Кто-то шел мне навстречу. Я поднял голову и увидел женщину. За ее спиной грозно выделялся силуэт здоровенного мужика. С первого взгляда было понятно, что это не друг и не любовник, а животное из породы телохранителей. Я аккуратно посторонился, и когда женщина проходила мимо, скользнул взглядом по ее лицу. Меня она рассмотреть не могла – за моей спиной был яркий свет. Да она и не смотрела в мою сторону. Зато я ее рассмотрел. И сразу узнал. И мне сразу захотелось выпить. Челюсти свело судорогой, зубы захрустели. Воспоминания ударили такой сокрушительной волной, что без помощи алкоголя справиться с ними было совершенно невозможно. Я стоял, прислонившись к стене, и судорожно сглатывал воздух, а охранник у дверей наблюдал за мной, держа руку на кобуре. Наконец я оторвался от спасительной стены, поддержавшей меня в трудную минуту, и направился обратно в бар. У меня оставался неприкосновенный запас, заготовленный для взяток, чтобы не остаться без прав, если меня поймают по пути домой. Вождение автомобиля в пьяном виде – штука очень дорогая. Вот этот запас я и решил использовать. Я опять аккуратно обошел столики, и пристроился у стойки. Искать ее я даже не пытался – помещение было большое и озарено дискотечными вспышками света – ничего не разглядишь. Да и ни к чему это было. Первая порция водки помогла немного расслабиться. Вторую я не стал выпивать сразу, а растянул на подольше и придался воспоминаниям.

С этой женщиной мы проработали бок о бок четыре года. Сидели в соседних комнатах, ходили вместе курить и в столовую обедать. Как-то даже в командировку ездили. Шутили, смеялись, на вечеринках иногда танцевали. И ничего более. Потом я уволился. А недели через две после моего увольнения, мы случайно встретились и у нас была одна-единственная сумасшедшая ночь. Не ночь даже, а утро, потому что большую часть ночи мы просто катались по Москве на такси. А потом я отвез ее домой. С тех пор мы больше не виделись. Иногда моя рука тянулась к телефону, но так и замирала, не дотронувшись до трубки. У меня была новая работа, новые знакомые, новые женщины, а она была уже в прошлом. А потом прошло слишком много времени, чтобы взять вот так просто и позвонить. Я знал, что она ждала моего звонка. Я знал, что позвонить должен я. Я знал, что сама она мне ни за что не позвонит. Я хотел позвонить, но не мог. Почему? Не знаю. Что-то удерживало меня. Время шло, примерно через год я все-таки позвонил ей. Ответил кой-то незнакомый мужчина, и я положил трубку.

- А ты хорошо выглядишь – голос раздался над самым моим ухом так неожиданно, что я чуть не свалился с высокого стульчика. Чья-то рука опустилась на мое плечо и удержала меня от падения. Медленно поворачиваясь, я уже знал, чей это был голос и чья это была рука.

- Хорошо, что ты не ушел, очень рада тебя видеть – ее глаза очень внимательно осматривали меня. Мне стало как-то не по себе. Я открыл рот для ответа, но вместо ответа из горла вырвалось какое-то бульканье. Пришлось залпом выпить оставшуюся в стакане водку. Наконец я сумел совладать со своими голосовыми связками:

- Ты совсем не изменилась.

- Рада слышать, что ты меня не забыл. Как дела, чем занимаешься?

- Да так, работаю потихоньку. А ты?

- И я работаю. Тоже потихоньку. Ты что пьешь? Водку? Нет, за встречу надо выпить что-нибудь получше.

Она щелкнула пальцами и моментально перед нами оказались две большие рюмки коньяка. Я понял, что ее в этом баре хорошо знают.

- А ты, видно, здесь часто бываешь?

- Не очень. Иногда. Это мой бар.

Что-то подобное я и ожидал услышать. Я залпом выпил коньяк. Бармен тут же снова наполнил мой бокал.

- Ты не будешь возражать, если я приглашу тебя к себе в гости?

Интересно, и что я на это должен ответить? Встретиться через пятнадцать лет, обменяться несколькими фразами и вот так сразу в гости? Странно. Выпитый алкоголь мешал сосредоточиться. Но она ждала ответа, а за ее спиной маячила грузная фигура гориллы. А, не все ли равно.

- Да… Конечно. Какие возражения. Вот только…

- Что только?

- Машина. Не хочется оставлять ее здесь.

- На этот счет не беспокойся. Давай ключи.

Я безропотно подчинился. Она подозвала гориллу и передала ему ключи.

Вопрос был решен просто. Мы вышли на улицу. Горилла втиснулся в мою девятку, отчего она вся перекосилась на левый бок, а мы уселись в роскошный «Лексус» - она за руль, я – рядом.

- Если хочешь еще выпить, то можешь налить себе – бар вот здесь. Только не напивайся – ты мне нужен во вменяемом состоянии.

Интересно, зачем я ей нужен во вменяемом состоянии? Сплошные загадки. Я налил себе кока-колы и молча потягивал из стакана, наблюдая за нашим стремительным перемещением в пространстве. Она больше ничего не говорила. Я тоже молчал.

Мы выехали за город и километров через двадцать свернули с трассы. Еще через пять минут «Лексус» замер на посыпанной гравием дорожке у весьма солидного коттеджа.

- Приехали. Вылезай.

Ее реплики все больше походили на команды. Ну что ж, раз командуют, значит надо исполнять. В сложившейся ситуации она – хозяин положения.

Прохладный ночной воздух, перенасыщенный кислородом – это совсем не то, что может способствовать ясности мышления сугубо городских мозгов, пропитанных никотином, алкоголем и разной химией. Я молча следовал за ней ко входу в коттедж и голова моя была абсолютно пуста. Единственное, что я сообразил – это то, что в коттедже кто-то был: из окон падал мягкий свет. Она открыла дверь и сделала приглашающий жест рукой. Я вошел. Прихожая была безразмерна. Я дернулся было снять ботинки, но ее взгляд остановил меня. Мы проследовали внутрь дома. Откуда-то из глубины донесся голос:

- Котик, это ты?

- Да милый, это я – ее голос был нежен, но холоден.

Мы прошли в биллиардную. Навстречу нам буквально вывалился совершенно пьяный толстый дядя, лет шестидесяти. На голове у него торчали во все стороны клочки волос, между ними сверкали участки лысины. Лицо его было покрыто трехдневной щетиной неприятного грязно-серого цвета. На потной физиономии гордо царили очки огромных размеров, которые все время норовили съехать у него с носа. В руке был стакан, наполовину заполненный чем-то похожим по цвету на коньяк.

По сложной траектории он подошел к даме и попытался обнять ее за талию. Ей пришлось перехватить его руку и направить ее в нужном направлении. Наконец, стабилизировавшись в пространстве, он чмокнул ее в щеку, сказав: «Привет, милая» и тихо замер у нее на плече. Меня он, похоже, просто не заметил.

Аккуратно придерживая за локоть, она развернула его в мою сторону и осторожным тычком в поясницу пробудила внимание.

- Дорогой, у нас гости – и толкнула его ко мне - Вот познакомься – мой муж Федор.

Федор в это время делал безуспешные попытки переложить стакан из правой руки в левую, чтобы мы могли обменяться рукопожатиями. Поняв, наконец, что это ему вряд ли удастся, он просто приблизился ко мне вплотную, уперся своим брюхом в меня и пробубнил мне в лицо:

- Очень рад, очень. Друзья жены – это и мои друзья. Не хотите ли выпить? У меня…

- Нет, он не хочет выпить – ее голос прозвучал как голос гипнотизера, когда он командует «Спать…» - У нас деловой разговор. Мы поднимемся наверх, а ты иди, ложись.

- Но я еще…

- Делай, как я тебе сказала. Ну… Или мне позвать Михаила, чтобы он тебя уложил?

- Нет, нет. Я уже иду. До свидания. Приятно было познакомиться.

Пузо оторвалось от меня и неверными шагами двинулось куда-то в глубину дома, бубня про себя что-то о неуважении к старшим. Да, теперь мне ясно, кто здесь хозяин. Оптимизма это понимание мне не добавило.

Вслед за ней я проследовал на второй этаж в небольшую, уютно обставленную комнату.

- Садись вот сюда – она указала на маленький диванчик у журнального столика. Ее тон несколько изменился. Приказные нотки исчезли, голос потеплел.

- Видел экземплярчик?

- Где ты его откопала?

- А ты как думаешь? Мне нужны были деньги. Много денег. У него они были. Он меня купил. А потом его деньги стали моими. И я ими распорядилась гораздо лучше, чем это мог бы сделать он.

Вот так все просто. История жизни в одном предложении. Коротко и ясно.

- Ладно, Бог с ним, с Федором. Он безобиден и я его, в общем-то, даже немножко люблю. Я вижу, ты никак не сообразишь, что мне от тебя надо. Ничего. Я просто хочу сделать тебе маленький подарок. Вот – это тебе.

Она вытащила откуда-то здоровенный толстый конверт и кинула его мне на колени. Что это? Деньги? Но зачем? Я перевел взгляд с конверта на нее, но она не смотрела в мою сторону. Они отошла к окну и нервно курила. Как бы почувствовав на себе мой взгляд, она не оборачиваясь, как-то очень мягко сказала:

- Открой и посмотри. Тебе будет интересно.

Что я и сделал. В конверте были фотографии. Много фотографий. На всех был я. Вся история моей жизни за последние пятнадцать лет была запечатлена на этих фотографиях. Снимки были разные по качеству, цветные и черно-белые. Вот я на работе, вот на улице, вот в баре, вот в автомобиле – везде был я. На фотографиях было все – все знаменательные и не очень знаменательные события моей жизни, все женщины с которыми я встречался, друзья и собутыльники, коллеги по работе, клиенты, семья. В общем, все, все, все. Присмотревшись внимательнее, я понял, что снимки охватывают не пятнадцать, а только последние восемь-десять лет. Это значит, что она стала нанимать людей, чтобы делать эти снимки тогда, когда у нее появились деньги. Ведь такая работа стоит недешево. Но зачем? И что теперь она от меня хочет. Я сидел, уставившись на рассыпанные на небольшом столике фотографии и соображал, что же мне следует сказать ей. Но молчание прервала она:

- Посмотрел?

- Да… Но зачем?

- Ты так ничего и не понял?

- Ну…

- Ничего, когда-нибудь поймешь. Собери снимки и сложи обратно в конверт.

Я молча подчинился.

- Теперь забирай конверт и уходи. Михаил отдаст тебе ключи от твоей машины – голос ее опять стал жестким – Да, и вот еще что. Никогда больше не приходи в этот бар. Если ты там появишься, то тебя выкинут вон.

Она так и осталась стоять лицом к окну.

- Да, но…

- Убирайся… - сквозь ледяной тон приказа прорывались истерические нотки. Я дернулся вперед, к ней, но… так же как когда-то моя рука замирала, не дотянувшись до телефонной трубки, так и сейчас мои ноги отказались повиноваться. Я замер на мгновение в нерешительности, а потом резко развернулся и двинулся к выходу. Она что-то еще сказала, сказала очень тихо, но я зацепился ногой за стул и опрокинул его, и он заглушил своим стуком ее голос.

Вот, собственно и все. Я так и не знаю, зачем она все эти годы собирала мои фотографии. Но не этот вопрос мучает меня и не дает мне заснуть по ночам. Я пытаюсь вспомнить, пытаюсь догадаться, какими были ее последние слова. Те, которые заглушил падающий стул.