Утерянная сказка
(последняя сказка для взрослых, ещё не переставших считать себя детьми)

ЧАСТЬ I

Тарк.


Глава 11
В которой рассказывается о том, что происходило на Красной скале несколькими часами ранее, и в итоге которой у Яго созревает план

       В этой главе время вернётся немного вспять и речь пойдёт о том, что случились несколькими часами ранее, когда события, описываемые в прошлой главе, ещё не произошли. Юранд с Деей ещё не ходили к источнику, письмо не было похищено и, само собой, Андзолетто ещё не обещал Волшебникам десяти дней форы.
       Прошел какой-то час с того момента, как Волшебники увидели в Зеркале Морха, и Яго обеспокоенно произнес: «А не превратит ли он нас самих в жаб?»
       Всего только час! Но за этот час на голову Яго обрушилось сразу столько обстоятельств, что ситуация потребовала немедленного анализа. Да, именно а-на-ли-за! Яго любил разные научные заковыристые слова. А слово «анализировать» ему нравилось особенно. Проанализировать же Яго предстояло две вещи: появление на Красной скале этого чудища – Морха, и возможное изгнание с неё же этого зарвавшегося придурка – Хихо!
       Про обстоятельства читатель узнает чуть позже, но раньше остановимся поподробнее на намерениях Яго касаемо «изгнания» Хихо. Эти намерения возникали у Яго периодически, и последнее время периоды сокращались, а желание делалось всё горячее и горячее. Можно сказать, что Яго уже давно стоически боролся с желанием выселить с Красной скалы возомнившего о себе парнокопытного болвана, и уже не раз проклинал тот день и час, когда волею судьбы Хихо оказался его напарником. Однако каждый раз, когда Яго, казалось, был готов совершить бесповоротный шаг, в его коварной голове рождалось некое смутное опасение, и желание перебарывалось.
       Причина смутного опасения таилась в том, что Яго был склонен не только к различным дедуктивным изысканиям, но ещё был суеверен. Он боялся, что отвергнув Хихо, тем самым нарушит сложное равновесие магических сил, изменит сложившийся порядок, и Судьба, доселе столь благосклонная к ним обоим, отвернется от него одного. Провалами в памяти Яго не страдал, и за те столетия, что прошли с момента воцарения его на Красной скале, не забыл, что именно твердолобая рогатая башка его сотоварища «пробила дверь» в только что созданный чародеем Невием мир. Незримые силы связали их, а шутить с ними не стоило – это не подвергалось никакому анализу, это Яго знал точно.
       Была и вторая причина, по которой Яго медлил расстаться с Хихо, её Яго выявил путём своих умозаключений. Она была более прозаична: Яго был тщеславен, а Хихо можно было помыкать как угодно. Его безропотная преданность долгое время искупала убытки от его бестолковости.
       Увы, последняя выходка Хихо (у Яго не хватало великодушия, чтоб назвать это проступком), сильно поколебала самоотверженную снисходительность Яго.
Итак, по порядку.
       Всё началось ещё ночью, после того, как они с Хихо так удачно подслушали секретный разговор Дзотто и Доменика и узнали, что у их Волшебного Зеркала есть Тайна. (Кстати, первым на важный разговор наткнулся опять везунчик Хихо. Он бы, конечно, ничего не понял, не окажись рядом Яго, но факт есть факт.)
       Итак, Тайна была, а вот как до неё добраться, они с Хихо прослушали, и даже Волшебное Зеркало не могло помочь разрешить эту задачу: в комнате, где осталось письмо, было слишком темно, чтобы перечитать его. Конечно, можно было его выкрасть, но Яго решил пока не применять крайнего средства – ведь Дзотто тогда догадается, что разговор подслушан, и станет осторожней!
       Но как же тогда прочитать письмо? Как ни странно, но неожиданно способ придумал Хихо.
       В кладовке у Яго валялось множество «магических штучек», как их называл Хихо, а также всевозможных других «финтифлюшек», хранимых Яго «напрозапас», и среди них большой стеклянный сосуд, в котором спали ядовитые бабочки, пойманные Яго в Арно. Крылья этих насекомых обладали чудесным свойством – они светились так ярко, что могли освещать предметы вокруг себя. Рой бабочек, посаженных в стеклянный сосуд, превращал его в настоящий фонарь. Именно о них вспомнил бедоносец-Хихо в тот злополучный миг ровно за пять минут до появления «в зале для торжественных приёмов» господина Морха.
       - А что, если сотворить заклинание, и послать их к замку этого умника Дзотто, - предложил Хихо, теребя свою козлиную бороду и, как всегда, не очень надеясь на успех. Но Яго идея понравилась: «Гениально, - подумал он, - они влетят в бойницы и покружат над письмом, пока мы его перепишем.»
       - Надо только разбудить их и найти в волшебной книге маршрутно-указательное заклинание. Это, кажется, в главе «о перемещении одушевлённых тел в пространстве» - не очень сложное колдовство. Направь их, куда следует, и перепиши письмо, только без ошибок, - милостиво согласился Яго и допустил тем роковую оплошность. Означенное колдовство было несложным для него самого, но не для недоучки Хихо… Произошедшего следовало ожидать: Хихо всё дико напутал.
«При этом самым обидным было то, - это Яго сокрушался уже сейчас в процессе, так сказать, анализа, - что знал, ну знал ведь он, чувствовал ещё тогда всеми иголками и клубками, сокрытыми в недрах красного тряпичного тела, что нельзя доверять Хихо ничего важного!» И всё равно доверил – уж больно сам занят был… Господин Морх вошёл в зал, и продолжать у него на глазах препирательства с тупоумным рогоносцем Яго счёл несолидным.
       А зря.
       Теперь-то, оценивая потрясающие последствия своей ошибки (следы которой были заметны на потолке и на стенах), Яго рассудил, что ничего страшного не произошло бы, не поторопись он тогда, а объясни Хихо всё подробно. Какого бы конфуза удалось избежать! Но два часа назад, когда белые пуговички глаз Яго остановились на вошедшем монстре, всё прочее вылетело у него из головы. Голос тщеславного сердца, заглушая голос рассудка, прорезался и вскричал:
       «Смотри, Яго! Вот он, тот помощник, которого ты ждал десятки и десятки лет. Вот тот, вооружившись кем, словно мечом, ты сможешь, наконец, воплотить скопившиеся за сотни лет диктаторские мечты!»
       И Яго поддался. Поддался воплям неразумного сердца, потому как время, когда Яго устраивало быть «просто волшебником», давно миновало. Наполеоновские планы кружили голову.
       Ему хотелось владычества над Невией, а достичь такового можно было двумя способами: или стать искусным чародеем, как старикан Невий (до этого было далеко) или превратиться в диктатора, заполучив в своё подчинение добровольцев из людей.
       В пределах Тарка Яго испробовал этот путь. Несколько десятков лет он потратил на раскрытие секрета магического перевоплощения, надеясь, что в облике человека ему будет легче навербовать сторонников, но эта надежда себя не оправдала. Во-первых, чужая личина в силу недостатка магии не могла держаться долго, а во-вторых, в итоге выяснилось, что истинная наружность Яго производит на людей куда более потрясающее воздействие. Правда, и это не помогло.
       Проведя научный эксперимент на отдельно взятой деревне путем установления в ней продолжительной засухи, Яго сумел-таки добиться покорности населения. Крестьяне согласились признать волю Волшебника буквально за несколько часов до того, как Яго понял, что насланное колдовство засухи исчерпало себя и долгожданный дождь вот-вот оросит погибающие посевы. Однако, что делать с «покоренными», Яго представлял смутно – ему не нужны были ни жалкие подношения крестьян, ни их раболепное поклонение. Попытка поднять подчиненные народные массы на борьбу супротив жителей окрестных деревень не увенчалась успехом. Как стратег Яго потерпел крах и сделал для себя печальный вывод: люди – эти жалкие дрожащие человечки, могут быть крайне непокорны. Подчинить их нуждой и страхом, наверно, возможно, но тогда не «озерцо», а «море» бедствий должно захлестнуть просторы Тарка, и только тогда найдутся добровольцы, которые в поисках лучшей доли потянутся к Красной Скале. Яго уже подумывал, а не присвоить ли себе разрастание пустошных дыр и не запугать ли строптивцев собственным мнимым могуществом, когда Судьба наконец смилостивилась и преподнесла ему подарок – с одной стороны, надежду узнать Тайну Зеркала и получить абсолютную власть, а с другой, заполучить в свое распоряжение такого добровольца, как Морх – готового полководца, один свирепый вид которого приведёт всех в повиновение!
       «Впрочем, зачем пожаловал ужасный господин на Красную Скалу, ещё предстоит выяснить», - Яго отчётливо помнил, как озаботился этой непустой мыслью как раз в тот момент, когда Хихо с видом гениального идиота, замышляющего отчаянную пакость, выскользнул за дверь. Яго тут же забыл о нём и со всей помпезностью, на которую только был способен, принял незвано-долгожданного гостя.
       Он выслушивал речь Морха с царственностью, подобающей королю, а так как всё, что предлагал ему новый вассал, прекрасно согласовывалось с желаниями самого Яго, грандиозные планы, один великолепнее другого, роились в его голове. Он был на пике ещё не бывалого величия, когда непредвиденное и необъяснимое для него бедствие нарушило эту роскошную аудиенцию.
       Сначала Яго насторожил отдалённый, но явственно нарастающий шум, происхождение которого он никак не мог определить. Когда же возникнувшая у него догадка стала перерастать в уверенность, было уже поздно: огромный поток прозрачной пенящейся воды, распахнув неплотно прикрытую дверь, хлынул в залу, где минуту назад Яго восседал с такой пышностью. Ещё через секунду уже не поток, а бурлящая, сметающая всё на своём пути река вкатила в залу барахтающегося в волнах Хихо. Яго взмыл в воздух, понимая, что теперь уж не до церемоний.
       - Что это? Что? - шипел он, кружа над полузахлебнувшимся Хихо, и с опаской косясь в сторону незыблемо стоящего Морха, чья невиданная мощь могла противостоять всё усиливающемуся напору воды. Хихо же, изо всех сил молотя копытами по воде, чтоб не утопнуть, лепетал нечто бессвязное:
       - Они не слушались! Эти мерзкие кусачие твари не слушались! Они не хотели лететь в замок Дзотто и светить нам! Они хотели вить свои мерзкие гнёзда в камнях минерального источника! - он еле держался на плаву и бросал на Яго самые красноречивые умоляющие взгляды. Неизвестно откуда вытекающая вода всё прибывала и прибывала, и, поднявшись до уровня окна, вот-вот должна была начать переливаться через край.
       Разумеется, Яго и не думал протянуть утопающему «руку» помощи:
       - Плевать мне на бабочек, остолоп! Отчего в замке наводнение? - гремел он с высоты и с почти садистским удовольствием наблюдал, как сильным течением Хихо всё ближе сносит к распахнутому окну. - Ну как отчего? - в отчаянии «подарок Судьбы» цеплялся за проплывавшие мимо предметы и орал: - Я же объясняю: бабочки полетели не в замок! А в камни минерального источника, вить гнёзда! Я хотел вернуть их назад, в кувшинчик. А заклинание не сработало… то есть, как-то не так сработало, потому что бабочки остались там, где были, а источник забил из нашего кувшинчика! Я затыкал, затыкал, а он не затык..а…а…ется, - окончательно переходя на рёв, трубил он.
       - Чтоб ты утоп! - от всего сердца пожелал Яго, бросил Хихо на произвол его злосчастной судьбы и понёсся устранять наводнение. Следовало поторопиться: из окон нижних этажей замка и так уже хлестало, как из хорошего дуршлага.
       Воспоминания пережитого позора и сейчас были мучительны. Яго вновь окинул взглядом последствия потопа: вспучившиеся доски пола, набухшую на потолке штукатурку и облезшие местами стены, и прокряхтел, продолжая безжалостный анализ, плавно перетёкший в самобичевание:
       - Хорош властитель всей Невии! Добро пожаловать всем в наш вместительный аквариум! Тьфу! Размечтался! Толстое, рыхлое, самонадеянное пугало, набитое (стыдно сказать) разной женской фигнёй! Позор! - он забултыхался под потолком, словно ополоумевшая аквариумная рыбка, и в изнеможении рухнул на мокрый, смачно чавкнувший диван.
       За дверью раздалось тихое поскрёбывание.
       - Ну как? - в приоткрывшуюся щёлку просунулось сначала жесткое хрящеватое ухо, а следом большой ноздрястый нос и дряблые, фиолетоватые губы, глаз почему-то не показалось, - мне можно войтить? Ты уже закончил делать свои анализы?
       - Войди, - медовым голосом пригласил Яго, думая про себя, что явиться сейчас пред его разгневанные очи – не самая удачная мысль из всех, какие могли придти в голову виновника природного катаклизма. И тут же доказал это на деле!
       Около получаса он, словно коршун над цыпленком, кружил над трясущимся от ужаса Хихо, грозил прогнать со Скалы и выговаривал всё, что думает по поводу его умственных способностей. Хихо сидел на полу и, между всхлипываниями и икотой, пытался объяснить Яго, что он «хотел как лу..у..чше»
       - Твоё «лучше», - хнычущим голосом передразнивал, Яго, кипятясь ещё пуще, - мне уже в печёнках-селезёнках сидит! Вот оно, где мне уже! - тыкал он булавкой в свой раздутый красный живот, с трудом перебарывая искушение ткнуть ей в обвислое брюшко неудачливого компаньона.
       Но всему приходит конец и гневу тоже. Яго угомонился и, снова оказавшись на диване, внимательно изучал морду Хихо, стараясь по её выражению оценить степень раскаяния («оценить степень» – это тоже было одно из любимых выражений Яго) провинившегося дружка. Морда у Хихо была абсолютно убитая, и это радовало и удовлетворяло.
       - Хорошо, - якобы смилостивился Яго, - я прощаю тебе мой позор перед Морхом и порчу имущества тоже. Я даже дам тебе возможность реабилитироваться в моих глазах.
       - Ре-ле-бе чего в твоих глазах?
       - Ну, в смысле искупить свою вину. Сейчас, пока эти пронырливые братья ещё спят, ты оборотишься твоим любимцем Дзотто, полетишь в ихний замок и принесешь мне письмо. Я так прогнозирую, что лучше будет его всё же стащить, а то как бы эти светлые головы не додумались его на всякий случай сжечь! Понятно?
       - Понятно, - радостно кивнул Хихо. - Обращаться в Дзотто я умею хорошо. Один раз даже ходил вместо него на свидание, - он закатил глаза и похотливо причмокнул.
       - Вот и прекрасно, - оборвал Яго, которого не интересовали способности Хихо, проявляемые на амурном поприще. Сам Яго был избавлен природой от подобных слабостей, но знал, что у любвеобильного компаньона, особенно по весне, возникают с этим серьёзные проблемы. Непостижимым для Яго оставался только принцип избирательности Хихо: среди персон, удостоившихся его внимания попадались как двуногие, так и четвероногие особи. Впрочем, если сладострастная лихорадка не мешала делу, то Яго милостиво закрывал глаза на весенний гон. Однако, сейчас было только пятое июня, и Яго, сопоставив в своём аналитическом мозгу все факты, нахмурился и окинул Хихо подозрительным взглядом.
       - Значит, так: превратишься, полетишь и принесёшь, - с нажимом, делая ударение на каждом слове, повторил он, - И никаких побочных игрищ и прочих развлечений! А я сейчас вернусь к Морху и продолжу наш разговор, - Яго грозно поднял булавку вверх. - И если ты вернёшься прежде, чем мы закончим, не вздумай снова отколоть какой-нибудь номер. Забейся с письмом в самый дальний угол и чтоб даже духу твоего не было.
       - Ну, не так уж я воняю, - обиделся Хихо, но вовремя заметив, как раздражённо скривился Яго, пискнул, - иду, иду, - и совсем уж раболепным тоном присовокупил.        - Ты такой умный, такой обожательный, зачем нам этот Морх? Он страшный. Он мне не нравится. Он меня магнетизирует.
       - Гипнотизирует? - вопросительно поправил Яго. - Угу. Ну его, а? Пусть идёт откуда пришёл, а?
       - Как бы не так, - огрызнулся Яго, - Этот м…м… человек нужен мне, и пришёл он сюда не случайно. Это Судьба! Это судьба… - задумчиво повторил он, и взглянул на завешенное покрывалом Зеркало, - раз такой человек, напитанный ненавистью ко всему человечеству, пришёл к нам, да ещё в этот решающий день, я буду трижды остолоп, если откажусь от его услуг. А я не остолоп вроде тебя и придумаю, как использовать его в наших целях.
       Хихо понуро вздохнул: - Он нехороший Он страшный.. - Ты что ли, хороший? Или, может быть, красивый? - съязвил Яго, окидывая презрительным взглядом всклокоченную и ещё не обсохшую после длительных водных процедур фигуру Хихо, - И вообще, это теперь не твоё дело. Морх нужен мне, но пока я буду держать его на расстоянии: минимум информации, плюс мои инструкции. Это как раз сгодится для того плана, что созрел у меня в голове. - А у тебя уже созрел план? - Хихо заискивающе заглянул в пуговки глаз Яго.
       - Да, - гордо раздувшись, ответил тот, - и с тобой, моим другом, я намерен им поделиться, - перед началом нового ответственного дела, Яго счёл не лишним наладить треснувшее доверие, - Итак… Это конечно ещё не совсем план. Так сказать эскизы, наброски, черновой вариант или вариации на тему… Когда я прочту письмо, то внесу в него некоторые коррективы. Ну поправки значит, изменения, - перевёл он для Хихо труднопонимаемые слова, - Но в общих чертах, план таков: действия будем вести в трех направлениях. Ты будешь главным наблюдателем – устрашителем. В твои обязанности будет входить следующее: наблюдать в Зеркало за действиями Дзотто и этого нового приехавшего… как бишь его…Доменика. Подслушивать всё, что они говорят и запоминать, а ещё лучше, записывать все важные разговоры, особенно, касающиеся Зеркала и их дальнейших планов. А также ты должен будешь чинить им в пути разные неприятности, нагнетать неспокойную обстановку, словом, пусть едут до Арно со всякими трудностями. Может, вообще одумаются и расхотят гоняться за чужим Зеркалом. Понял?
       - Ага, - Хихо усердно кивнул, - Чинить и нагнетать… Это я умею, - он с удовольствием потёр заскорузлые ладони. - А что будешь делать ты?
       - Я – мозговой центр. Черепно-мозговой аппарат и генератор идей, - приосанился Яго. - Я буду руководить всей операцией, слушать твои донесения и делать далеко идущие выводы.
       - Ага, ренегатор идей, - старательно повторил Хихо и добавил, - а что будет делать этот… - Хихо даже имя нового яговского помощника избегал произносить и, как показалось Яго, очень опасался, что получит ужасного господина в непосредственные начальники.
       - Морх, - коварно ухмыльнулся Яго, - у Морха будет своя, тайная миссия. О ней я пока тебе не скажу. Это будет сюрпризом и для этих самоуверенных сеньоров.
Хихо облегчённо вздохнул и, чтоб показать своё рвение, подскочил к Зеркалу и, сдёрнув с него покрывало, велел показать ему Дзотто. Яго кивком головы одобрил эту старательность. В Зеркале в тот же миг возник Дзотто, безмятежно пребывающий в сладких объятиях Морфея. Пшеничные кудри любимца Хихо разметались по подушке, на красивом лице покоилось умиротворённое выражение.
       - Дрыхнет, - нежно вздохнул Хихо.
       - Нам же лучше, констатировал Яго. - Чем дольше будут канителиться, тем лучше. Так что почитаем письмо, а дальше решим по обстоятельствам…
       - По обстоятельствам, - послушно повторил Хихо, а взгляд Зеркала, следуя желаниям вислоухого наблюдателя, метнулся через стены в спальню Деи и Марселлы. Дея как раз только-только спустила ноги с кровати и потянулась за своим нарядным платьем.
       - Какая славненькая, - сладко проблеял Хихо - Какая хорошенькая! Какая…
       - Подбери слюни. Хороша, да не про тебя, - сварливо оборвал эти излияния Яго, вновь окидывая Хихо подозрительным взглядом. - Давай, превращайся в Дзотто и проваливай поживее за письмом. И помни: никаких амурных вояжей, а то ты меня знаешь… - Яго прислушался к звукам шагов, доносящимся из коридора, а Хихо при приближении Морха словно ветром сдуло.
       - Ну и чудненько, - промурлыкал про себя Яго, завесил от посторонних глаз Зеркало и мечтательно выглянул в окно.
       Большое розовое солнце, так поразившее Яго в первый день творенья, вставало из-за верхушек деревьев. На всём по утреннему тихом небе не было ни единого облачка.
       - Красота, - умилился Яго и расплылся в широкой самодовольной улыбочке. - А если опосля ещё и погодку подпортить, станет ещё красивше! Как там пел этот седовласый миляга Невий: «Ревела буря, гром гремел? Во мраке молнии блистали? …ко славе страстию дыша?»

 




Данный текст принадлежит Вастепелев и К* ©.
Бездоговорное использование текста и его частей: воспроизведение, переработка (переделка) и распространение без указания авторства и ссылки на источник, запрещается.